В центре сюжета оказывается Константин, молодой надзиратель, начинающий свою службу в тюрьме особого назначения в переломный для страны момент – накануне введения моратория на смертную казнь. Его встреча с отцом одной из жертв преступления, отбывающего в этих стенах пожизненный срок, становится поворотным моментом. В глазах этого человека Константин видит неутолимую боль и жажду подлинного возмездия, которое система, по сути, отложила на неопределенный срок. Эта встреча заставляет его усомниться в формальности наказания и приводит к радикальной идее: а что, если предоставить право на исполнение высшей меры самим пострадавшим? Так рождается мрачная и циничная схема, своего рода «аутсорсинг» правосудия, где близкие жертв за определенную плату могут лично привести приговор в исполнение. Идея, изначально продиктованная, как кажется Константину, стремлением к подлинной справедливости и закрытию ран, быстро находит отклик среди его коллег, видящих в этом не только своеобразное восстановление баланса, но и финансовую возможность. Однако очень скоро изначальная, пусть и извращенная, идея справедливости начинает необратимо размываться под давлением алчности и человеческих пороков. Бизнес, поставленный на поток, превращается в чудовищный конвейер, где жизнь становится товаром, а месть – платной услугой. Константин и его сообщники сталкиваются с тем, что спрос рождает предложение: находятся не только те, кто готов платить за мщение, но и те, кто готов фабриковать дела, манипулировать фактами и продавать доступ к камерам осужденных уже без разбора, лишь бы получить деньги. Деньги и власть, которые приносит эта схема, быстро разъедают любые остатки принципов. Конфликт между изначальным импульсом и меркантильной реальностью становится все острее. Сюжет погружается в исследование того, как легко благородный, на первый взгляд, порыв может быть извращен до неузнаваемости, когда на кону оказывается прибыль. История превращается в напряженную драму о нравственной деградации, где каждый следующий шаг в этом бизнесе затягивает его создателей все глубже в трясину цинизма и предательства, ставя под вопрос, можно ли вообще достичь справедливости, используя инструменты абсолютной коррупции и превращая священное право на месть в рыночный продукт.