В центре повествования оказывается женщина, чье прошлое навсегда отмечено печатью невыразимой жестокости. Два десятилетия назад она сеяла ужас, методично лишая жизни пятерых мужчин, и за свое леденящее душу спокойствие и хладнокровную точность получила от прессы прозвище Богомол. Теперь она отбывает пожизненный срок в стенах тюрьмы максимальной безопасности, казалось бы, навсегда изолированная от мира, который она когда-то терроризировала. Однако спокойствие нарушает череда новых, шокирующих преступлений. Кто-то с пугающей доскональностью воспроизводит почерк старого убийцы, его ритуалы и характерные детали, которые никогда не становились достоянием общественности. Следователи, загнанные в тупик, вынуждены пойти на беспрецедентный шаг – обратиться за помощью к самой виновнице первоначальных злодеяний. Ей, мастеру манипуляции и проницательному аналитику человеческой натуры, предстоит погрузиться в разум подражателя, попытаться предугадать его следующий ход и вывести полицию на его след изнутри своей камеры. Ситуация усложняется глубоко личной драмой, которая разворачивается параллельно с расследованием. В команде, работающей над поимкой маньяка, служит молодой полицейский, для которого эта история – не просто очередное громкое дело. Он – сын той самой женщины, Богомола, выросший с клеймом сына серийной убийцы и посвятивший жизнь борьбе с преступностью, возможно, в попытке искупить грехи матери, которых он не совершал. Их вынужденное сотрудничество превращается в эмоциональную пытку, полную невысказанных обид, горьких вопросов и тягостного молчания. Пока мать пытается вычислить нового убийцу, сын вынужден не только противостоять внешней угрозе, но и смотреть в глаза призракам собственного прошлого, сомневаясь в каждом слове женщины, которая когда-то его предала. Расследование становится опасной игрой на нескольких уровнях: погоней за теневым подражателем, психологическим поединком между гением преступления и теми, кто пытается его использовать, и мучительным путешествием вглубь семейной трагедии, где границы между жертвами и палачами, правдой и ложью, материнской любовью и абсолютным злом оказываются размыты до неузнаваемости.