Казань, начало 1989 года. Город, погруженный в серые будни поздней перестройки, где взрослые с трудом сводят концы с концами, а подростки, предоставленные сами себе, выстраивают свой собственный, жестокий, но понятный мир. На улицах, среди панельных домов и пустырей, рождаются законы улицы – здесь ценятся сила, верность и контроль над территорией. «Асфальт» становится не просто покрытием, а символом власти: кто контролирует его, тот контролирует всё, что происходит на этой земле – от случайных прохожих до мелкой торговли. В этом хаосе всеобщей неустроенности банды становятся для многих подростков заменой семьи, предлагая чёткие, пусть и суровые, правила, братскую поддержку и непререкаемый авторитет «слова пацана», которое значило больше любой официальной клятвы. В этом мире живёт четырнадцатилетний Андрей, мальчик из интеллигентной семьи, чья жизнь до определённого момента идёт по предсказуемому руслу: учёба в музыкальной школе, заботы о младшей сестре, существование в относительно безопасном пространстве, созданном матерью. Всё меняется, когда судьба сводит его с Маратом, сверстником из уличной группировки, которому Андрея просят подтянуть по английскому языку. Это столкновение двух вселенных – упорядоченной, но, возможно, пресной жизни Андрея и грубого, но насыщенного кодексом чести и братства мира Марата – становится поворотным моментом. Общение с «нормальным пацаном», как воспринимает Андрей Марата, заставляет его по-новому взглянуть на собственную жизнь, которую он начинает считать слишком мягкой, лишённой настоящего мужского стержня. Чувствуя себя «чушпаном» – чужим, не приспособленным к суровой реальности улиц, – Андрей делает осознанный, но отчаянный выбор. Он решает отказаться от прежней идентичности и влиться в банду, стремясь обрести уважение, силу и то самое братство, которого, как ему кажется, так не хватало в его прежнем, слишком правильном существовании. Этот шаг – не просто бунт подростка, а попытка найти своё место в мире, где старые ориентиры рушатся, а новые ещё не построены, и где улица предлагает хоть какую-то, пусть и иллюзорную, определённость и принадлежность.